— Хорошо. Но договоримся, если ты что-то узнаешь, или у тебя будут какие-то мысли по поводу того, что происходит, и кто подверг нас обоих риску, повредив парашют, то ты мне скажешь. Придёшь и честно скажешь, что боишься, потому что ситуация становится критической. Я хочу знать, Николас, и быть готова ко всему.

— Обещаю. Я буду учиться дальше, — кивает он.

— Пошли, — на его губах появляется слабая улыбка, и Ник поднимается с пола, помогая встать и мне. А потом он неожиданно подхватывает меня на руки, и я охаю, обхватывая его шею.

— Я люблю тебя, Мишель. Я чертовски сильно тебя люблю, и никто не заберёт у меня это чувство, — целует меня в губы и несёт к постели.

Но странное напряжение, которое я ощущаю, никуда не делось. Может быть, это всё из-за того, что сейчас ночь, и все чувства обостряются в ней. Нехватка чего-то ещё. Вероятно, честности, которую требует темнота. Она хоть и скрывает тебя, но вот обманывать её очень сложно, потому что она всё прекрасно знает и лишь ждёт, когда ты решишься. И в то же время давит на тебя, заставляя испытывать укол совести.

Утром я подрываюсь с постели, ещё сонная и полностью не понимающая, что происходит, бегу в ванную. Меня тошнит. Теперь я знаю, по какой причине. Стараюсь не бояться, а просто принять тот факт, что я беременна, и это нормально. Токсикоз. Обычный токсикоз.

— Крошка, ты в порядке? — Вытираю рот и поднимаю взгляд на бледного Ника, стоящего в ванной комнате. Боже, я забыла о том, что он спал рядом.

— Да, нервы. Вчера сильно перенервничала, врач предупреждала, что из-за повышенного стресса, может быть подобное, — обманывая, поднимаюсь на ноги и подхожу к раковине.

— Чёрт, Мишель, ты же понимаешь, что так долго не может продолжаться. Тебе нужна диета, специальная диета, которая поможет войти в нормальный ритм.

— Да… да, ты прав. Диета будет самое то, но я не умею варить кашу и пока не научилась. Может быть, попробую по инструкции, теперь я понимаю больше и…

— И я вновь настаиваю на том, чтобы ты задумалась о переезде ко мне раньше. Кирк сможет тебе готовить всё что угодно. И я буду спокоен, а не просыпаться от страха, услышав, как ты бежишь куда-то. Пожалуйста, не заставляй меня снова бояться за тебя. Мы сами себе самые страшные враги, — ловлю его взгляд в зеркале и киваю.

— Я подумаю.

— Тогда мы сейчас соберёмся и поедем в ресторан на завтрак, идёт?

— Это безопасно? — Уточняю я.

— Да, за нами будет ехать охрана. Они для этого и наняты, чтобы защищать нас. Тебя защищать. И ты будешь со мной каждую минуту, даже если тебе нужно будет в туалет. В твоём холодильнике снова пусто, на кухне тоже ничего нет, — виновато кусаю губу, а горло до сих пор дерёт, как и чувство тошноты никуда не делось. Но я должна преодолеть это ради ребёнка. Должна позаботиться о нём.

— Ты не поедешь в офис? — Спрашиваю, вспоминая о том, что сегодня будний день.

— Нет. Если понадобится, то решу все вопросы по телефону. Работа никуда не денется, как и контракты. И тебе сегодня следует тоже отменить все заказы. В таком состоянии ты не пойдёшь туда, я решу всё с Дэйвом и предлагаю тебе уволиться, Мишель. Я могу дать тебе постоянную работу у себя. Мне нужен штатный фотограф, который будет постоянно рядом с поварами и на мастер-классах. Что скажешь? — Ник подходит ко мне и его ладони проходят по моему животу, отчего мысли идут абсолютно в другом направлении. Он даже не подозревает, что сейчас согревает своими ладонями нашего ребёнка.

— Мишель?

Поднимаю взгляд и пытаюсь припомнить, что мне нужно ответить. Ах да, про работу.

— Я взяла отгул на сегодня, как и вчера. Насчёт твоего предложения я пока не знаю. Мне нужно подумать. Это серьёзный шаг, и мне нравится работать с Дэйвом.

— А со мной нет? — Усмехается Ник.

— С тобой… с тобой всегда всё очень сложно. Я боюсь тебя разочаровать, поэтому не хочу, чтобы ты рассчитывал на меня. Прости, мне нужно принять душ, — снимаю его руки с себя и указываю взглядом на дверь.

— Такое чувство, что ты прогоняешь меня, Мишель. И не только из ванной, но и из своей жизни. Почему? С чего ты взяла, что разочаруешь меня? Мне казалось, что вчера мы всё решили, — он отходит и с горечью смотрит в мои глаза.

— Всё в порядке, Николас. Я просто хочу принять душ, и запах моей рвоты вызывает новые позывы тошноты. Пожалуйста, дай мне привести себя в порядок, — отворачиваюсь и снимаю футболку, бросая её на пол. Он не уходит, а мне плакать хочется. Я люблю его, но сейчас должна думать не о том, чтобы Нику было комфортно рядом со мной, а чтобы мне было комфортно рядом с ним. В данный момент мне некомфортно. Мне хочется остаться одной. Я не знаю, откуда выросла эта стена между нами. И это моя вина.

Включаю душ и замечаю, как Николас закрывает дверь.

Прижимаюсь лбом к стене и не понимаю, что мне делать дальше. Я больше не понимаю, как мне вести себя с Ником в такой ситуации.

Принимаю душ, чищу зубы и выхожу из ванной. Прохожу мимо Ника, направляясь в спальню. Он входит в ванную. Раньше мы принимали душ вместе. А сейчас я боюсь, что Ник заметит странные изменения в моём теле. Хотя их пока нет, но… лучше… я не знаю, что делать, чтобы было лучше.

Переодеваюсь в лёгкое платье и вхожу в кухню, замечая на столе букет роз от Ника, которые он принёс, видимо, вчера. Почему такая горечь внутри? Почему так больно?

Включаю свой мобильный и вижу пропущенные звонки и сообщения от Николаса, от Сары и от Амалии.

Отвечаю девочкам, что ещё не сказала ему и пока не готова. И хочу, чтобы и они тоже молчали. Я должна это решить сама. Не желаю сейчас вдаваться в подробности происходящего и о случае с парашютом.

— Мы можем идти, если ты готова, — сухо произносит Ник.

Поднимаю голову от экрана мобильного, понимая, что я так и стою в этой позе и ничего не слышала.

— Да. Спасибо за цветы, — быстро смотрю на Николаса, насмешливо изгибающего уголки губ, и прохожу мимо.

Хватаю с пола сумку и жду, когда он пойдёт за мной. Мы спускаемся в ужасающей тишине. Даже стоим друг от друга у разных стенок лифта. Я чувствую его взгляд. Злой и обиженный взгляд, а поделать с собой ничего не могу. Мне нужно сказать ему о ребёнке, если я этого не сделаю, то так будет продолжаться и дальше. Кажется, что именно совесть не позволяет мне проявить какую-то ласку или нежность к Нику. Словно я боюсь её отдать, и мне не хватит на ребёнка.

Сколько в жизни нам даётся тепла для других людей? Есть ли лимит любви и нежности? Можно ли его исчерпать? Мне кажется, да. На каждую жизнь даётся определённый «вес» каждого чувства. Кому-то больше злости. Кому-то нежности. Кому-то глупости. Кому-то недоверия. Я думаю, что всё так и есть. Сейчас, полностью не понимая своего состояния и никогда не интересуясь, а что происходит с женщинами, когда они беременны, я боюсь исчерпать свою любовь. Боюсь всего. Буквально всего.